Через большое окно в комнату заглядывала луна. Своим неповторимым мягким светом она окутывала всю комнату. В нешироком помещении находилось всего четыре предмета мебели: двуспальная кровать, бельевой шкаф, тумбочка и фотография в рамке . Все из красного дерева. На теплом и пушистом белом ковре в разнос валялась куча разбросанных женских вещей. Стены, обклеенные зеркальными панелями отражали лунный свет и мистическим ореолом окутывали одинокую обнаженную девичью фигуру, стоящую посреди этого бардака.
По телу прохладными каплями стекал пот. Черные глаза в окроплении удивительно длинных и густых ресниц, были бы красивы, если бы не этот безликий пустой взгляд, смотрящий на фотографию. Чуть приоткрытый рот напоминал лепестки роз. Волосы, голубыми локонами спускаясь по длинной шее, мягким пледом укрывали худые плечи и опускались на прямую, напряженную спину. Тонкие руки безжизненно повисли вдоль тела. Полная грудь чуть заметно вздымалась при дыхании. Талия была тонка и прекрасна. Округлые девичьи бедра плавно переходили в длинные, предлинные ноги. Красивая, высокая и такая одинокая.
На фотографии был изображен старый человек сидящий в кресле, на коленях которого сидела голубоволосая девочка в милом розовом платье. По обе стороны от них стояли блондин с голубыми глазами, одетый в черные джинсы и майку и женщина в сером костюме. Они все счастливо улыбались. Девчушка была как две капли воды похожа на женщину.
По лицу девушки текли слезы, теперь вместо пустоты в них была только отчаяние и боль…. Канна… эту девушку звали Канна…

«За что? Почему меня заперли здесь. Я ненавижу эту комнату, она навевает мысли и воспоминания. Моя комната, как я ее теперь ненавижу.
Родители больше не смотрят на меня с любовью, в их глазах я вижу только страх и отчаянье. Они не захотели отдавать меня в больницу для умалишенных, они решили оставить меня. Но эта комната.… Когда-то я так любила рассматривать себя в этих зеркалах, но сейчас.… Почему они не верят в то, что я вижу духов?
Сколько я уже вот так стою без движения: час, два, день? Не знаю. Холод я чувствую холод, но одеться, не могу. Эти вещи мне подарили они. Я не могу заставить себя, их надеть. Они как будто бы напоминают мне о тех счастливых мгновениях, когда мы с родителями часы напролет проводили в магазинах. Любой мой каприз папа исполнял ежесекундно. Но теперь у меня даже нет возможности видеть их. Я ведь невиновата в том, что вижу духов…»
- Конечно, не виновата.

Девушка вышла из ступора и осмотрелась. На кровати удобно разлегся какой-то парень. Очень красивый парень. Длинные коричневые волосы и карие глаза. Он встал (высокий примерно с нее ростом, даже возможно повыше), все еще с интересом осматривая голую девушку. Та даже не стала стесняться, она приподняла бровь в холодном вопросе. Тот даже не думал, отрывается от своего любимого занятия – рассматривания. Это потихоньку стало бесить ее. Она не стала удивляться, как он сюда пришел, но ее очень интересовал вопрос зачем?
- Кто ты и что здесь делаешь? – в ее голосе не было ни капли злости, которая зарождалась где-то глубоко внутри, была только тоска, боль и отчаянье, плохо скрытые холодным тоном.
- Я Зик Асакура. Самый сильный из ныне живущих шаманов. Я хочу сделать тебе прелюбопытное предложение. Ты ведь видишь духов? И не пытайся скрыть – мгновенно сказал он, видя как она мотает из стороны в сторону в попытке отрицания - я читаю твою душу как открытую книгу. Просто ответь на вопрос честно: Ты ведь видишь духов?
- Да. – Пусть ей одиноко и плохо, но сдаваться она не собирается. Она положила одну руку на бедро, другой прошлась по волосам показывая всем своим видом, что ей наплевать на этот аспект ее жизни. – Ну и что? Что из этого?
- Но-но не надо злиться. Я тоже вижу духов. Их видят только шаманы. Ты тоже шаман, и как я вижу не плохой. Из тебя может выйти толк. Тебе только и надо сделать, что взять мою руку. Если ты ее возьмешь, то я с удовольствием расскажу тебе о шаманах поподробнее. А если нет, то я уйду, а ты продолжай дальше сходить с ума от самокопаний. Я даю тебе час на размышления. Я приду ровно через час. - И он исчез.
«Да или нет. Не знаю. Хотя….» Она про себя размышляла о доме, о родителях. Ее руки с отвращением взяли в руки нижнее белье, кроссовки, черные джинсы и голубую, обтягивающую кофту. Она молча оделась.
«Даже так мне холодно. От чего этот холод? Неужели он останется со мной навечно?»
Он снова появился. Через час, как и обещал. Он протянул ей руку, и она без колебаний взяла ее. Он снова улыбнулся и притянул ее к себе. Одной рукой он обхватил ее стан. Второй приподнял за подбородок. Его лицо приблизилось, и он ее поцеловал. Оторвавшись от ее губ, он кивнул, как бы подтверждая какие-то ранние мысли, и тихо прошептал ей на ухо:
- А из тебя и вправду выйдет толк.
Две фигуры исчезли.

Родители Канны - Ник и Жаннет - не знали, куда делась дочь. Канну искали везде. Как вдруг…
такой же лунной ночью примерно через полгода отец Канны и мать услышали скрип в комнате пропавшей дочери. Они тихо подошли и открыли дверь. Посреди абсолютно чистой комнаты стояла девушка. Ее взгляд был полон ненависти и мести. Во рту была длинная сигарета, топ обтягивал грудь, а черные джинсовые шорты подчеркивали тонкость талии. Эта была их дочь.
Ник хотел подбежать к вернувшейся дочери, но ярость в ее глазах остановила его.
Они так и умерли с выражением ужаса на лицах. Канну передернуло.
Холод, опять только холод…